Неточные совпадения
Науки бывают разные; одни трактуют об удобрении полей, о построении жилищ человеческих и скотских, о воинской доблести и непреоборимой твердости — сии суть полезные; другие, напротив, трактуют о вредном франмасонском и якобинском вольномыслии, о
некоторых якобы природных
человеку понятиях и правах, причем касаются даже строения мира — сии суть вредные.
Но если и затем толпа будет продолжать упорствовать, то надлежит: набежав с размаху, вырвать из оной одного или двух
человек, под наименованием зачинщиков, и, отступя от бунтовщиков на
некоторое расстояние, немедля распорядиться.
— Ежели есть на свете клеветники, тати, [Тать — вор.] злодеи и душегубцы (о чем и в указах неотступно публикуется), — продолжал градоначальник, — то с чего же тебе, Ионке, на ум взбрело, чтоб им не быть? и кто тебе такую власть дал, чтобы всех сих
людей от природных их званий отставить и зауряд с добродетельными
людьми в
некоторое смеха достойное место, тобою «раем» продерзостно именуемое, включить?
Он был верующий
человек, интересовавшийся религией преимущественно в политическом смысле, а новое учение, позволявшее себе
некоторые новые толкования, потому именно, что оно открывало двери спору и анализу, по принципу было неприятно ему.
Некоторые отделы этой книги и введение были печатаемы в повременных изданиях, и другие части были читаны Сергеем Ивановичем
людям своего круга, так что мысли этого сочинения не могли быть уже совершенной новостью для публики; но всё-таки Сергей Иванович ожидал, что книга его появлением своим должна будет произвести серьезное впечатление на общество и если не переворот в науке, то во всяком случае сильное волнение в ученом мире.
— Это было, когда я был ребенком; я знаю это по преданиям. Я помню его тогда. Он был удивительно мил. Но с тех пор я наблюдаю его с женщинами: он любезен,
некоторые ему нравятся, но чувствуешь, что они для него просто
люди, а не женщины.
— По привычке, одно. Потом связи нужно поддержать. Нравственная обязанность в
некотором роде. А потом, если правду сказать, есть свой интерес. Зять желает баллотироваться в непременные члены; они
люди небогатые, и нужно провести его. Вот эти господа зачем ездят? — сказал он, указывая на того ядовитого господина, который говорил за губернским столом.
Княгиня очень любит молодых
людей; княжна смотрит на них с
некоторым презрением: московская привычка!
Княжне начинает нравиться мой разговор; я рассказал ей
некоторые из странных случаев моей жизни, и она начинает видеть во мне
человека необыкновенного.
— Конечно, — продолжал Манилов, — другое дело, если бы соседство было хорошее, если бы, например, такой
человек, с которым бы в
некотором роде можно было поговорить о любезности, о хорошем обращении, следить какую-нибудь этакую науку, чтобы этак расшевелило душу, дало бы, так сказать, паренье этакое…
Ноздрев был в
некотором отношении исторический
человек.
Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым, может быть, даже похвалите автора, скажете: «Однако ж кое-что он ловко подметил, должен быть веселого нрава
человек!» И после таких слов с удвоившеюся гордостию обратитесь к себе, самодовольная улыбка покажется на лице вашем, и вы прибавите: «А ведь должно согласиться, престранные и пресмешные бывают
люди в
некоторых провинциях, да и подлецы притом немалые!» А кто из вас, полный христианского смиренья, не гласно, а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы не так!
Нужно заметить, что у
некоторых дам, — я говорю у
некоторых, это не то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем в глаза и все вдруг заговорят в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые
люди будут совершенно восхищены и то и дело станут повторять в то время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, если же и взглянут, то как на что-то постороннее.
Счастливым или несчастливым случаем попал он в такое училище, где был директором
человек, в своем роде необыкновенный, несмотря на
некоторые причуды.
Чичиков, будучи
человек весьма щекотливый и даже в
некоторых случаях привередливый, потянувши к себе воздух на свежий нос поутру, только помарщивался да встряхивал головою, приговаривая: «Ты, брат, черт тебя знает, потеешь, что ли.
— И прекрасно делают, — продолжал папа, отодвигая руку, — что таких
людей сажают в полицию. Они приносят только ту пользу, что расстраивают и без того слабые нервы
некоторых особ, — прибавил он с улыбкой, заметив, что этот разговор очень не нравился матушке, и подал ей пирожок.
Человек десяток козаков отделилось тут же из толпы;
некоторые из них едва держались на ногах — до такой степени успели нагрузиться, — и отправились прямо к Кирдяге, объявить ему о его избрании.
На остальных же, бывших в распивочной, не исключая и хозяина, чиновник смотрел как-то привычно и даже со скукой, а вместе с тем и с оттенком
некоторого высокомерного пренебрежения, как бы на
людей низшего положения и развития, с которыми нечего ему говорить.
Но никто не разделял его счастия; молчаливый товарищ его смотрел на все эти взрывы даже враждебно и с недоверчивостью. Был тут и еще один
человек, с виду похожий как бы на отставного чиновника. Он сидел особо, перед своею посудинкой, изредка отпивая и посматривая кругом. Он был тоже как будто в
некотором волнении.
Он, кажется, вообразил себе, что и он гениальный
человек, — то есть был в том
некоторое время уверен.
Петр Петрович встретил ее «ласково и вежливо», впрочем с
некоторым оттенком какой-то веселой фамильярности, приличной, впрочем, по мнению Петра Петровича, такому почтенному и солидному
человеку, как он, в отношении такого юного и в
некотором смысле интересного существа.
Что же касается до будущей карьеры его, то она тоже казалась ей несомненною и блестящею, когда пройдут
некоторые враждебные обстоятельства; уверяла Разумихина, что сын ее будет со временем даже
человеком государственным, что доказывает его статья и его блестящий литературный талант.
— Не правда ли-с? — продолжал Петр Петрович, приятно взглянув на Зосимова. — Согласитесь сами, — продолжал он, обращаясь к Разумихину, но уже с оттенком
некоторого торжества и превосходства и чуть было не прибавил: «молодой
человек», — что есть преуспеяние, или, как говорят теперь, прогресс, хотя бы во имя науки и экономической правды…
Несмотря на врожденную склонность их к послушанию, по
некоторой игривости природы, в которой не отказано даже и корове, весьма многие из них любят воображать себя передовыми
людьми, «разрушителями» и лезть в «новое слово», и это совершенно искренно-с.
— Да-с… Он заикается и хром тоже. И жена тоже… Не то что заикается, а как будто не все выговаривает. Она добрая, очень. А он бывший дворовый
человек. А детей семь
человек… и только старший один заикается, а другие просто больные… а не заикаются… А вы откуда про них знаете? — прибавила она с
некоторым удивлением.
— Действительно, я
человек развратный и праздный. А впрочем, ваша сестрица имеет столько преимуществ, что не мог же и я не поддаться
некоторому впечатлению. Но все это вздор, как теперь и сам вижу.
Когда единородная дочь моя в первый раз по желтому билету пошла, и я тоже тогда пошел… (ибо дочь моя по желтому билету живет-с…) — прибавил он в скобках, с
некоторым беспокойством смотря на молодого
человека.
Но сердобольная мамаша тотчас же, полушепотом и скороговоркой, разрешила
некоторые важнейшие недоумения, а именно, что Аркадий Иванович
человек большой,
человек с делами и со связями, богач, — бог знает что там у него в голове, вздумал и поехал, вздумал и деньги отдал, а стало быть, и дивиться нечего.
— Я вас понимаю и одобряю вас вполне. Мой бедный брат, конечно, виноват: за то он и наказан. Он мне сам сказал, что поставил вас в невозможность иначе действовать. Я верю, что вам нельзя было избегнуть этого поединка, который… который до
некоторой степени объясняется одним лишь постоянным антагонизмом ваших взаимных воззрений. (Николай Петрович путался в своих словах.) Мой брат —
человек прежнего закала, вспыльчивый и упрямый… Слава богу, что еще так кончилось. Я принял все нужные меры к избежанию огласки…
— Что касается до меня, — заговорил он опять, не без
некоторого усилия, — я немцев, грешный
человек, не жалую.
Между обоими молодыми
людьми с
некоторых пор установилось какое-то лжеразвязное подтрунивание, что всегда служит признаком тайного неудовольствия или невысказанных подозрений.
— Постой, погоди! — веселым голосом попросил Осип, плавно поводя рукою в воздухе. — Ну, а если взять
человека в пределах краткой жизни, тогда — как? Кто он будет? Вот
некоторые достоверно говорят, что, дескать,
люди — хозяева на земле…
— Не совсем обошла,
некоторые — касаются, — сказала Марина, выговорив слово «касаются» с явной иронией, а Самгин подумал, что все, что она говорит, рассчитано ею до мелочей, взвешено. Кормилицыну она показывает, что на собрании убогих
людей она такая же гостья, как и он. Когда писатель и Лидия одевались в магазине, она сказала Самгину, что довезет его домой, потом пошепталась о чем-то с Захарием, который услужливо согнулся перед нею.
Самгин слушал рассеянно и пытался окончательно определить свое отношение к Бердникову. «Попов, наверное, прав: ему все равно, о чем говорить». Не хотелось признать, что
некоторые мысли Бердникова новы и завидно своеобразны, но Самгин чувствовал это. Странно было вспомнить, что этот
человек пытался подкупить его, но уже являлись мотивы, смягчающие его вину.
Хотяинцев играл роль чудака, которому нравится, не щадя себя, увеселять
людей нелепостями, но с
некоторого времени он все более настойчиво облекает в нелепейшие словесные формы очень серьезные мысли.
— «То, что прежде, в древности, было во всеобщем употреблении всех
людей, стало, силою и хитростию
некоторых, скопляться в домах у них.
Достоевского он читал понемногу, с
некоторым усилием над собой, и находил, что этот оригинальнейший художник унижает
людей наиболее осведомленно, доказательно и мудро.
И, почтительно кланяясь, отскакивали. На
людей знаменитый
человек Китая не смотрел, вещи он оглядывал на ходу и, лишь пред
некоторыми останавливаясь на секунды, на минуту, раздувал ноздри, шевелил усами.
— Возьмем на прицел глаза и ума такое происшествие: приходят к молодому царю
некоторые простодушные
люди и предлагают: ты бы, твое величество, выбрал из народа
людей поумнее для свободного разговора, как лучше устроить жизнь. А он им отвечает: это затея бессмысленная. А водочная торговля вся в его руках. И — всякие налоги. Вот о чем надобно думать…
Тут Самгин увидел, что старик одет празднично или как именинник в новый, темно-синий костюм, а его тощее тело воинственно выпрямлено. Он даже приобрел нечто напомнившее дядю Якова, полусгоревшего, полумертвого
человека, который явился воскрешать мертвецов. Ласково простясь, Суслов ушел, поскрипывая новыми ботинками и оставив у Самгина смутное желание найти в старике что-нибудь комическое. Комического — не находилось, но Клим все-таки с
некоторой натугой подумал...
— Самоубийственно пьет. Маркс ему вреден. У меня сын тоже насильно заставляет себя веровать в Маркса. Ему — простительно. Он — с озлобления на
людей за погубленную жизнь.
Некоторые верят из глупой, детской храбрости: боится мальчуган темноты, но — лезет в нее, стыдясь товарищей, ломая себя, дабы показать: я-де не трус!
Некоторые веруют по торопливости, но большинство от страха. Сих, последних, я не того… не очень уважаю.
Не торопясь отступала плотная масса рабочих,
люди пятились, шли как-то боком, грозили солдатам кулаками, в руках
некоторых все еще трепетали белые платки; тело толпы распадалось, отдельные фигуры, отскакивая с боков ее, бежали прочь, падали на землю и корчились, ползли, а многие ложились на снег в позах безнадежно неподвижных.
Всех приятелей жены он привык считать людями «третьего сорта», как назвал их Властов; но они, с
некоторого времени, стали будить в нем чувство зависти неудачника к
людям, которые устроились в своих «системах фраз» удобно, как скворцы в скворешнях.
Говорила чья-то круглая, мягкая спина в измятой чесунче, чесунча на спине странно шевелилась, точно под нею бегали мыши, в спину неловко вставлена лысоватая голова с толстыми ушами синеватого цвета. Самгин подумал, что большинство
людей и физически тоже безобразно. А простых
людей как будто и вовсе не существует.
Некоторые притворяются простыми, но, в сущности, они подобны алгебраическим задачам с тремя — со многими — неизвестными.
— Здесь — множество спекулянтов и жуликов, — рассказывал Пальцев, закуривая папиросу с необыкновенно длинным мундштуком. —
Некоторые одеты земгоргусарами, так же, как вы. Я не успел сшить форму.
Человек, который сидел сзади вас, — Изаксон, Изаксон и Берман — техническая контора, импорт машин, станков, электроарматуры и прочее и тому подобное. Оба — мошенники, состоят под судом.
Вот она заговорила, но в топоте и шуме голосов ее голос был не слышен, а круг снова разрывался,
люди, отлетая в сторону, шлепались на пол с мягким звуком, точно подушки, и лежали неподвижно;
некоторые, отскакивая, вертелись одиноко и парами, но все падали один за другим или, протянув руки вперед, точно слепцы, пошатываясь, отходили в сторону и там тоже бессильно валились с ног, точно подрубленные.
— Почти каждый артиллерийский бой создает
людей психически травматизированных, оглушенный
человек идет куда глаза глядят,
некоторые пробираются далеко, их ловят — дезертир! А он — ничего не понимает, даже толково говорить разучился, совершенно невменяем!
— Не стоит, — тихо сказал Тагильский. — Темнота отлично сближает
людей… в
некоторых случаях. Правом допрашивать вас я — не облечен. Пришел к вам не как лицо прокурорского надзора, а как интеллигент к таковому же, пришел на предмет консультации по некоему весьма темному делу. Вы можете поверить в это?
«Вероятно, Уповаева хоронят», — сообразил он, свернул в переулок и пошел куда-то вниз, где переулок замыкала горбатая зеленая крыша церкви с тремя главами над нею. К ней опускались два ряда приземистых, пузатых домиков, накрытых толстыми шапками снега. Самгин нашел, что они имеют
некоторое сходство с
людьми в шубах, а окна и двери домов похожи на карманы. Толстый слой серой, холодной скуки висел над городом. Издали доплывало унылое пение церковного хора.
Он не считал себя честолюбивым и не чувствовал обязанным служить
людям, он не был мизантропом, но видел большинство
людей ничтожными, а
некоторых — чувствовал органически враждебными.